Власть, которая выдержала блокаду, гражданскую войну и поволжский голод - жизнеспособная и крепкая власть. Власть, которая создала армию, разрешила сложнейший национальный вопрос и защищает русские интересы в Европе - русская, заслуживающая доверия власть. О разорении страны уже не может быть речи. Речь идет о восстановлении ее. Признаем нашу ошибку. Или мы можем мыслить современное государство только с помещиками и крупной буржуазией? Или нам снова нужны варяги, чтобы «править и володеть» Россией... «править на фабриках и «володеть» в лесах и полях? 
Б. Савинков. Воспоминания. М., изд. «Московский рабочий»,
1990 г.
C сайта: http://savinkov.by.ru/
Почему я признал Советскую власть?.. Одни объясняют
мое признание «неискренностью», другие «авантюризмом», третьи желанием
спасти свою жизнь... Эти соображения были мне чужды. Правда заключается в
следующем.
Я боролся с большевиками с октября 1917 г. Мне
пришлось быть в первом бою, у Пулкова
1
и в последнем, у
Мозыря
2
. Мне пришлось участвовать в белом движении, а также в
зеленом
3
. Мне пришлось заниматься подпольной работой и
подготовлять покушения. Исчерпав все средства борьбы, я понял, что
побежден. Но признать себя побежденным еще не значит признать Советскую
власть. Я признал эту власть. Какие были к тому причины?
После октябрьского переворота многие думали, что
обязанность каждого русского бороться с большевиками. Почему? Потому что
большевики разогнали Учредительное собрание
4
; потому что они
заключили мир
5
, потому что, свергнув Временное
правительство, они расчистили дорогу для монархистов; потому что,
расстреливая, убивая и «грабя награбленное», они проявили неслыханную
жестокость. На белой стороне честность, верность России, порядок и
уважение к закону, на красной - измена, буйство, обман и пренебрежение к
элементарным правам человека. Так и я думал тогда.
Кто верит теперь в Учредительное собрание? Кто
осуждает заключенный большевиками мир? Кто думает, что октябрьский
переворот расчистил дорогу царю? Кто не знает, что расстреливали,
убивали и грабили не только большевики, но и мы? Наконец, кому же не
ясно, что мы не были «рыцарями в белых одеждах», - что мы виноваты
именно в том, в чем обвиняли большевиков?
Сказанное выше не требует доказательств. И если бы
дело шло только об этих, второстепенных, причинах, мы, конечно, давно бы
сложили оружие и признали Советскую власть. Но мы русские. Мы любим
Россию, т. е. русский народ. Мы спрашиваем, с кем же этот народ? Не
захватчики ли власти большевики? Не разоряют ли они родину? Не приносят
ли они в жертву Россию Коммунистическому Интернационалу? И где
завоеванная Февральской революцией свобода
6
?
На три последних вопроса ответить нетрудно. Возьмите
цифры. Сравните посевную площадь за 1916, 1922 и 1923 гг. Сравните
продукцию угля, нефти, металлургии и хлопчатой бумаги за 1922 и первую
половину 1924 г. Сравните производительность труда, товарооборот,
заработную плату и транспорт за тот же период времени. Сравните,
конечно, на основании проверенных данных. К каким выводам вы придете?
Да, Россия разорена войной и величайшей из революций. Да, чтобы поднять
ее благосостояние, необходима напряженная и длительная работа. Но
большевики уже приступили к этой работе, и страна поддержала их. Лучший
пример - Донбасс. Почему же предполагать, что белые работали бы быстрее?
Мы ведь знаем, как «восстанавливались» Юг и Сибирь. Нет, возлагать
надежды на белых, на эмиграцию, все равно что тешить себя легендой -
легендой о полном финансовом и экономическом банкротстве большевиков.
Главные затруднения уже позади. Власть, которая выдержала блокаду,
гражданскую войну и поволжский голод - жизнеспособная и крепкая власть.
Власть, которая создала армию, разрешила сложнейший национальный вопрос и
защищает русские интересы в Европе - русская, заслуживающая доверия
власть. О разорении страны уже не может быть речи. Речь идет о
восстановлении ее. Признаем нашу ошибку. Или мы можем мыслить
современное государство только с помещиками и крупной буржуазией? Или
нам снова нужны варяги, чтобы «править и володеть» Россией... «править
на фабриках и «володеть» в лесах и полях?
Я не коммунист, но и не защитник имущих классов. Я
думаю о России, и только о ней. При царе Россия была сильна, - и стала
жандармом Европы
7
. Советская власть, укрепившись, объединила в
равноправный союз народы бывшей Российской империи. Она стремится к
усилению и процветанию СССР. Пусть во имя Коммунистического
Интернационала. Значит ли это, что Россия приносится ему в жертву? Нет,
это значит, что в глазах миллионов русских людей вчерашний жандарм,
Россия, станет завтра освободительницей народов. Для меня достаточно
восстановления ее. Но меня спросят: как же восстанавливать без свободы? Я
на это отвечу: а, если бы белые победили, разве бы не было диктатуры? Я
предпочитаю диктатуру рабочего класса диктатуре ничему не научившихся
генералов. Рабочий класс кровно связан с крестьянством. А генералы? С
«третьим» и «пятым» снопом. Мы это видели на примерах.
Все это общеизвестно. Общеизвестно в России, но
гораздо менее известно за рубежом. Эмиграция живет испугом -
воспоминанием о расстрелах и нищете. Испуг - советчик плохой. Как забыть
о революционном развале? Как поверить в государственное строительство
рабочего класса, в строительство без на мель выброшенной буржуазии?
Ведь, по эмигрантскому мнению, восстанавливать государство значит
вернуться к капитализму... Но, даже поверив в творческие силы народа,
неизбежно ли признать Советскую власть? Не всякое правительство идет
навстречу народу, еще реже оно неразрывно спаяно с ним. И при царе народ
создавал и производил. И при царе очень медленно, но поднималось
благосостояние страны. Однако царь был врагом. Он был, в частности,
врагом и моим. Его власть я не признавал никогда и признать бы не мог. А
Советской власти я подчинился. Подчинился не потому, что большевики
восстанавливают Россию, и не потому, что Россия - одно, а
Коммунистический Интернационал - другое, и не потому, что диктатура
рабочего класса, конечно, лучше диктатуры буржуазии. Еще раз, почему?
Я сказал, что признать себя побежденным еще не значит
признать Советскую власть. Если бы был побежден только я, если бы был
разгромлен только «Союз защиты Родины и свободы
8
», я был бы
вынужден прийти к заключению, что лично я неспособен к борьбе. Но мы все
побеждены Советской властью. Побеждены и белые, и зеленые, и
беспартийные, и эсеры, и кадеты, и меньшевики. Побеждены и в Москве, и в
Белоруссии, и на Украине, и в Сибири, и на Кавказе. Побеждены в боях, в
подпольной работе, в тайных заговорах и в открытых восстаниях.
Побеждены не только физически - насильственной эмиграцией, но и душевно -
сомнением в нашей еще вчера непререкаемой правоте. Перед каждым из нас
встает один и тот же вопрос: где причина наших бедствий и поражений? В
тылах? Но и у красных были тылы. В воровстве, в грабежах, в убийствах?
Но и у красных вначале были грабительство и разбой. В бездарности, в
неразумии? Но ведь не боги горшки обжигают... На нашей стороне был
«цвет» военных людей, и «цвет» ученого мира, и «цвет» общественности, и
«цвет» дипломатии. По крайней мере, мы искренно думали так. Однако
красный командир из рабочих победил стратегов Генерального штаба. Однако
крестьянин, член РКП, лучше понял смысл совершающихся событий, чем
заслуженные и прославленные профессора. Однако рядовой партийный
работник ближе подошел к трудовому народу, чем патентованные
народолюбцы. Однако советские дипломаты оказались сильнее и тверже
многоопытных российских послов. Прошло семь лет. Мы распылены. Мы живые
трупы. А Советская власть крепнет с часу на час.
Больше года назад, за границей, я задумался над этим
явлением. Больше года назад я сказал себе, что причина его должна быть
простой и глубокой. Признаем снова нашу ошибку. Мы верили в октябре и
потом долгих семь лет, что большевики - захватчики власти, что благодаря
безволию Временного правительства горсть отважных людей овладела
Москвой и что жизни им - один день. Мы верили, что русский народ,
рабочие и крестьяне, с нами - с интеллигентской или, как принято
говорить, мелкобуржуазною демократией. В этой вере было оправдание нашей
борьбы... Что же? Не испугаемся правды. Пора оставить миф о белом
яблоке с красною оболочкой. Яблоко красно внутри. Старое умерло.
Народилась новая жизнь. Тому свидетельство миллион комсомольцев. Рабочие
и крестьяне поддерживают свою, рабочую и крестьянскую, Советскую
власть.
Воля народа - закон. Это завещали Радищев
9
и Пестель
10
, Перовская
11
и Егор Сазонов. Прав или
не прав мой народ, я - только покорный его слуга. Ему служу и ему
подчиняюсь. И каждый, кто любит Россию, не может иначе рассуждать.
Когда при царе я ждал казни, я был спокоен. Я знал - я
послужил, как умел, народу: народ со мной и против царя. Когда теперь я
ожидал неминуемого расстрела, меня тревожили те же сомнения, что и год
назад, за границей: а что, если русские рабочие и крестьяне меня не
поймут? А что, если я для них враг, враг России? А что, если, борясь
против красных, я, в невольном грехе, боролся с кем? С моим, родным мне,
народом.
С этой мыслью тяжело умирать.
С этой мыслью тяжело жить.
И именно потому, что народ не с нами, а с Советскою властью, и именно потому, что я, русский, знаю только один закон - волю русских крестьян и рабочих, я говорю так, чтобы слышали все:
довольно крови и слез; довольно ошибок в заблуждений; кто любит русский народ, тот должен подчиниться ему и безоговорочно признать Советскую власть.
Есть еще одно обстоятельство. Оно повелительно диктует признание Советской власти. Я говорю о связи с иностранными государствами. Кто борется, тот в зависимости от иностранцев - от англичан, французов, японцев, поляков. Бороться без базы нельзя. Бороться без денег нельзя. Бороться без оружия нельзя. Пусть нет писаных обязательств. Все равно. Кто борется, тот в железных тисках - в тисках финансовых, военных, даже шпионских. Иными словами, на границе измены. Ведь никто не верит в бескорыстие иностранцев. Ведь каждый знает, что Россия снится им как замаскированная колония, самостоятельное государство, конечно, но работающее не для себя, а для них. И русский народ - народ-бунтовщик - в их глазах не более, как рабочая сила. А эмигранты? А те, кто не борется, кто мирно живет за границей? Разве они не парии? Разве они не работают батраками, не служат в африканских войсках, не просят милостыни, не голодают? Разве «гордый взор иноплеменный» видит в них что-либо иное кроме досадных и незваных частей из низшей, из невольничьей расы? Так неужели лучше униженно влачиться в изгнанье, чем признать Советскую, т. е. русскую власть?
Ну а если ее не признать? За кем идти? О монархистах я, конечно, не говорю. Вольному воля. Пусть ссорятся из-за отставных «претендентов». Я говорю только о тех, кто искренно любит трудовую Россию. Неужели достойно «объединяться» в эмигрантские союзы и лиги, ждать, когда «призовут», повторять, как Иванушка-дурачок, легенды и мифы, и верить, что по щучьему велению будет свергнута Советская власть? Мы все знаем, что эмиграция болото. Для «низов» - болото горя и нищеты. Для «верхов» - болото праздности, честолюбия и ребяческой веры, что Россию нужно «спасать». Россия уже спасена. Ее спасли рабочие и крестьяне, спасли своей сознательностью, своим трудом, своей твердостью, своей готовностью к жертвам. Не будем смешивать Россию с эмигрантскими партиями. Не будем смешивать ее с помощниками и буржуазией. Россия - серп и молот, фабричные трубы и необозримые, распаханные и засеянные поля. Но если бы даже Россия гибла, эмигрантскими разговорами ее не спасешь.
Многое для меня было ясно еще за границей. Но только здесь в России, убедившись собственными глазами, что нельзя и не надо бороться, я окончательно отрешился от своего заблуждения. И я знаю, что я не один. Не я один, в глубине души, признал Советскую власть. Но я сказал это вслух, а другие молчат. Я зову их нарушить молчание. Ошибки были тяжкие, но невольные. Невольные, ибо слишком сильная буря свищет в России, во всей Европе. Минует год, или два, или десять лет, и те, кто сохранит «душу живу», все равно пойдут по намеченному пути. Пойдут и доверятся русскому трудовому народу» И скажут:
Мы любили Россию и потому признаем Советскую власть.